Жизнь как творчество

Новый год. Странный праздник, который нельзя не почувствовать. Проснулся утром, елки еще нет, а уже чувствуется — день необычный. Один такой в году. Чем это объяснить, не знаю. Загадка да и только)

В детстве это праздник особенный, если не главный, с неизменным запахом мандаринов и поиском подарков, которые дед Мороз спрятал в очередном труднодоступном месте, и неделей поглощения сладкого. Ведь вся наша любовь к конфетам — оттуда?)

Сейчас это подарки родным и календарное подведение итогов, но всякий раз чувствуется что-то от того, навсегда ушедшего, детского. С другими праздниками, днем рождения, днем рождения Клары Цеткин и днем жестянщика, так не получается. И в этом чудо Нового года — в том, что даже самые взрослые на мгновение чувствуют себя детьми.

А год по сравнению с предыдущим выдался относительно благополучным, но довольно скучным, а кое-где откровенно застойным, если не сказать отстойным. Никаких особенных изменений в моей жизни не произошло. С одной стороны, слава Богу, а с другой — есть сферы, где прорыв жизненно необходим. А его пока нет… И неясно, когда он настанет.

А все, что таки произошло, можно уложить в десять строчек текста) Поехали)

В мае я купил велик. Когда-то казавшийся совсем ненужным и даже лишним, он захватил меня настолько, что даже времена года потеряли всякий смысл) Наверное, это свобода. А летом еще и легкость)

В декабре после года экспериментов на отечественном фондовом рынке я продал акции и забрал деньги. Удовольствие стоило примерно 7% депозита — мизерная плата за ощущения и опыт. Может, вернусь еще, кто знает.

В августе я впервые в жизни побывал на съемках любимой программы с любимым ведущим, у которого даже осмелился попросить автограф на память) Автографа не получил. Сбылась мечта. В кресло тоже пробовал попасть, но пока не получилось, может, оно и к лучшему)

На совершенно белой карте мира в моей голове в этом году стало чуть больше темных пятен — удалось побывать в Ленинградской области (Выборг, Кронштадт, Петергоф и Пушкин) и в Абхазии (Гагра, Пицунда, Новый Афон, Сухум). Обо всем этом еще напишу.

Больших музыкальных открытий было ровно два с половиной. Дэвид Боуи — просто пласт, Элтон Джон — в нем, наконец, нашла выражение моя давняя любовь к фортепиано, и я очень надеюсь купить его (фортепиано, а не Элтона :)) через несколько дней, Brazzaville — это такой поп + боса-нова, ребята очень часто бывают в России, и хочется, наконец, попасть на их концерт. А Элтона даже удалось повидать вживую. Теперь хочется еще)

В концертном плане год выдался довольно бедным — кроме Элтона удалось посетить только фестиваль «Сотворение мира«, который в этом году ориентировался по большей части на отечественных рокеров, из которых по понятным причинам могу выделить только группу ДДТ. Год наступающий тоже не обещает каких-то открытий, может, сгоняю в Америку на Арта Гарфанкела в ноябре)

И еще околомузыкальное — именно в этом году я наконец услышал программу Бориса Гребенщикова «Аэростат». И, наверное, в этом тоже есть Божий промысел — именно сейчас я для нее созрел. Чем дальше, тем больше она влияет на меня не только с музыкальной точки зрения 😉 Рекомендую!

Под конец года я заигрался в «Сайлент Хилл» — все-таки есть на свете, игры, в которые хотя бы раз в жизни просто обязан сыграть каждый)) Каждый, для кого мир не представляет из себя чего-то законченного, логичного, целого и правильного.

А из неприятного — я все-таки немного разочаровался в людях в целом, убедившись, что люди в массе своей (и, наверное, я в том числе) не способны на поступки. Поступок — это не лечь грудью на амбразуру, а просто не быть равнодушным и не оправдывать свое равнодушие какими бы то ни было целями и жизненными обстоятельствами. Не то, чтобы на это был неспособен никто, но от каждого встречного или случайно попавшего в твою жизнь человека ждать этого бессмысленно.

Но не будем о грустном — ведь мир прекрасен сам по себе и жизнь прекрасна сама по себе! Давайте же радоваться ей и не тратить понапрасну ни секунды этой жизни!

Позвольте пожелать вам, чтобы в новом году у вас сбылось много того хорошего, о чем вы даже не думали и не мечтали — ведь жизнь и прекрасна своей непредсказуемостью) Это обязательно случится, вот увидите.

Спасибо и

С Новым Годом!

Первая книга

1. Сорочинская ярмарка
2. Вечер накануне Ивана Купала
3. Майская ночь, или утопленница
4. Пропавшая грамота

Вторая книга

1. Ночь перед рождеством
2. Страшная месть
3. Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка
4. Заколдованное место

Есть книги, о которых писать вообще ничего не нужно. Достаточно нескольких цитат.

***

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладнодушен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключен в темно-зеленые стены садов. Девственные чащи черемух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник — ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь! И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи. Сыплется величественный гром украинского соловья, и чудится, что и месяц заслушался его посереди неба… Как очарованное, дремлет на возвышении село. Еще белее, еще лучше блестят при месяце толпы хат; еще ослепительнее вырезываются из мрака низкие их стены. Песни умолкли. Все тихо. Благочестивые люди уже спят. Где-где только светятся узенькие окна. Перед порогами иных только хат запоздалая семья совершает свой поздний ужин.

***

Последний день перед рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь поступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле…

Между тем черт крался потихоньку к месяцу и уже протянул было руку схватить его, но вдруг отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж, несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывал его из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чем не бывал, побежал далее.

***

Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру. Любо тогда и жаркому солнцу оглядеться с вышины и погрузить лучи в холод стеклянных вод и прибережным лесам ярко отсветиться в водах. Зеленокудрые! они толпятся вместе с полевыми цветами к водам и, наклонившись, глядят в них и не наглядятся, и не налюбуются светлым своим зраком, и усмехаются к нему, и приветствуют его, кивая ветвями. В середину же Днепра они не смеют глянуть: никто, кроме солнца и голубого неба, не глядит в него. Редкая птица долетит до середины Днепра. Пышный! ему нет равной реки в мире. Чуден Днепр и при теплой летней ночи, когда все засыпает — и человек, и зверь, и птица; а бог один величаво озирает небо и землю и величаво сотрясает ризу. От ризы сыплются звезды. Звезды горят и светят над миром и все разом отдаются в Днепре. Всех их держит Днепр в темном лоне своем. Ни одна не убежит от него; разве погаснет на небе. Черный лес, унизанный спящими воронами, и древле разломанные горы, свесясь, силятся закрыть его хотя длинною тенью своею, — напрасно! Нет ничего в мире, что бы могло прикрыть Днепр. Синий, синий, ходит он плавным разливом и середь ночи, как середь дня; виден за столько вдаль, за сколько видеть может человечье око. Нежась и прижимаясь ближе к берегам от ночного холода, дает он по себе серебряную струю; и она вспыхиваете будто полоса дамасской сабли; а он, синий, снова заснул. Чуден и тогда Днепр, и нет реки, равной ему в мире! Когда же пойдут горами по небу синие тучи, черный лес шатается до корня, дубы трещат и молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир — страшен тогда Днепр! Водяные холмы гремят, ударяясь о горы, и с блеском и стоном отбегают назад, и плачут, и заливаются вдали. Так убивается старая мать козака, выпровожая своего сына в войско. Разгульный и бодрый, едет он на вороном коне, подбоченившись и молодецки заломив шапку; а она, рыдая, бежит за ним, хватает его за стремя, ловит удила, и ломает над ним руки, и заливается горючими слезами.

Дико чернеют промеж ратующими волнами обгорелые пни и камни на выдавшемся берегу. И бьется об берег, подымаясь вверх и опускаясь вниз, пристающая лодка. Кто из козаков осмелился гулять в челне в то время, когда рассердился старый Днепр? Видно, ему не ведомо, что он глотает, как мух, людей.

***

С этой историей случилась история: нам рассказывал ее приезжавший из Гадяча Степан Иванович Курочка. Нужно вам знать, что память у меня, невозможно сказать, что за дрянь: хоть говори, хоть не говори, все одно. То же самое, что в решето воду лей. Зная за собою такой грех, нарочно просил его списать ее в тетрадку. Ну, дай бог ему здоровья, человек он был всегда добрый для меня, взял и списал. Положил я ее в маленький столик; вы, думаю, его хорошо знаете: он стоит в углу, когда войдешь в дверь… Да, я и позабыл, что вы у меня никогда не были. Старуха моя, с которой живу уже лет тридцать вместе, грамоте сроду не училась; нечего и греха таить. Вот замечаю я, что она пирожки печет на какой-то бумаге. Пирожки она, любезные читатели, удивительно хорошо печет; лучших пирожков вы нигде не будете есть. Посмотрел как-то на сподку пирожка, смотрю: писаные слова. Как будто сердце у меня знало, прихожу к столику — тетрадки и половины нет! Остальные листки все растаскала на пироги. Что прикажешь делать? на старости лет не подраться же!

***

Но Иван Федорович стоял, как будто громом оглушенный. Правда, Марья Григорьевна очень недурная барышня; но жениться!.. это казалось ему так странно, так чудно, что он никак не мог подумать без страха. Жить с женою!.. непонятно! Он не один будет в своей комнате, но их должно быть везде двое!.. Пот проступал у него на лице, по мере того чем более углублялся он в размышление.

Ранее обыкновенного лег он в постель, но, несмотря на все старания, никак не мог заснуть. Наконец желанный сон, этот всеобщий успокоитель, посетил его; но какой сон! еще несвязнее сновидений он никогда на видывал. То снилось ему, что вокруг него все шумит, вертится, а он бежит, бежит, не чувствует под собою ног… вот уже выбивается из сил… Вдруг кто-то хватает его за ухо. «Ай! кто это?» — «Это я, твоя жена!» — с шумом говорил ему какой-то голос. И он вдруг пробуждался. То представлялось ему, что он уже женат, что все в домике их так чудно, так странно: в его комнате стоил вместо одинокой — двойная кровать. На стуле сидит жена. Ему странно; он не знает, как подойти к ней, что говорить с нею, и замечает, что у нее гусиное лицо. Нечаянно поворачивается он в сторону и видит другую жену, тоже с гусиным лицом. Поворачивается в другую сторону — стоит третья жена. Назад — еще одна жена. Тут его берет тоска. Он бросился бежать в сад; но в саду жарко. Он снял шляпу, видит: и в шляпе сидит жена. Пот выступил у него на лице. Полез в карман за платком — и в кармане жена; вынул из уха хлопчатую бумагу — и там сидит жена… То вдруг он прыгал на одной ноге, а тетушка, глядя на него, говорила с важным видом: «Да, ты должен прыгать, потому что ты теперь уже женатый человек». Он к ней — но тетушка уже не тетушка, а колокольня. И чувствует, что его кто-то тащит веревкою на колокольню. «Кто это тащит меня?» — жалобно проговорил Иван Федорович. «Это я, жена твоя, тащу тебя, потому что ты колокол». — «Нет, я не колокол, я Иван Федорович!» — кричал он. «Да, ты колокол», — говорил, проходя мимо, полковник П*** пехотного полка. То вдруг снилось ему, что жена вовсе не человек, а какаято шерстяная материя; что он в Могилеве приходит в лавку к купцу. «Какой прикажете материи? — говорит купец. — Вы возьмите жены, это самая модная материя! очень добротная! из нее все теперь шьют себе сюртуки». Купец меряет и режет жену. Иван Федорович берет под мышку, идет к жиду, портному. «Нет, — говорит жид, — это дурная материя! Из нее никто не шьет себе сюртука…»

Время.. оно позволяет осознать ценность тех или иных вещей и в то же время лишает их. Оно дает жизни смысл, дает нам все, что у нас есть, но лишь на мгновение, по истечении которого неумолимо забирает у нас все, к чему мы успели привыкнуть.

Интересно, были ли шансы устроить этот мир как-нибудь по-другому?..

Финляндский вокзал Санкт-Петербурга. Самая быстрая электричка преодолевает сто двадцать семь километров до Выборга за час сорок.

Читать полностью »

Исследуя процесс отскакивания капель воды от листа лотоса, ученые Чуан-Хуа Чен и Джонатан Борейко из университета Северной Каролины сделали несколько сотен снимков, и на некоторых увидели не что иное как изображение барабанщика Beatles Ринго Старра. Борейко признает, что на снимках, возможно, видно отражение обычной лампы в каплях воды, однако не перестает верить, что ему удалось запечатлеть участника легендарной ливерпульской четверки. Процессу отталкивания капель дали имя по настоящему имени экс-битла — эффект Ричарда Старки.

Читатели британской газеты Daily Telegraph, однако, не согласились с мнением ученых. В фотографиях отскакивания капель воды от листа лотоса британцы увидели скорее Пита Тауншенда из группы The Who, чем Ринго Старра. Однако читатели согласились, что нос на изображениях очень похож на нос Ринго.

🙂

Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам наиприятнейшее известие. К нам едет БГ!!!

На плакате написано буквально следующее: «Концерты такого рода растирают границу между певцом и слушателем. Это скорее не концерт, а интимное общение между певцом и публикой на более высоком уровне».

Билеты в кассе дома Офицеров и в магазине «Меломан» в «Малышке».

Немного припозднился, но все же.

12.12.2009, Пенза — Наша дыра стала еще на один воображаемый шаг ближе к воображаемой цивилизации

И вот этот момент настал. Читать полностью »

Двадцатидевятилетний писатель Джеймс Сандерленд получает письмо от своей жены Мэри, скончавшейся четыре года назад от тяжелой болезни. Мэри пишет, что ждет его в «их заветном месте» в курортном городке Сайлент Хилл, где они часто отдыхали вместе.

Несколько удивившись такому письму или поддавшись минутной надежде, Джеймс бросает все дела и едет туда. Так окутанный туманом и населенный зловещими монстрами город становится испытанием для еще одного несчастного туриста. Читать полностью »

Как выяснилось, не я один катаюсь на велике зимой — вот Пол тоже любит это дело)

Свежее фото газеты «Sun»

Простого взгляда на этот кадр достаточно, чтобы понять, в чем же заключалась причина потери веса жилеткой Анатолия Вассермана. Сам ролик можно не смотреть — это грустный и слишком прозаичный финал столь многообещающей истории.

Вместе с тем, предыдущие ролики были сделаны просто гениально, и это оставляет нам надежду на то, что какая-то иная деталь гардероба Анатолия внезапно начнет полнеть и последуют новые эксперименты)

Вдогонку к предыдущему — реклама вконтакте 🙂

Шок! Только у нас! Шок! Шок! Шок! Эксклюзив! Жилетка Вассермана теряет в весе!! :))))

Каждые 14.6 дня жилетка Анатолия Вассермана теряет в весе от 0.000230 до 0.000330 г. Почему? Современная наука не знает ответа. Что же остается? Проводить эксперименты самому и документировать их в дневнике. И кто знает, чем оно все закончится)

Но Иван Федорович стоял, как будто громом оглушенный. Правда, Марья Григорьевна очень недурная барышня; но жениться!.. это казалось ему так странно, так чудно, что он никак не мог подумать без страха. Жить с женою!.. непонятно! Он не один будет в своей комнате, но их должно быть везде двое!.. Пот проступал у него на лице, по мере того чем более углублялся он в размышление.

Ранее обыкновенного лег он в постель, но, несмотря на все старания, никак не мог заснуть. Наконец желанный сон, этот всеобщий успокоитель, посетил его; но какой сон! еще несвязнее сновидений он никогда на видывал. То снилось ему, что вокруг него все шумит, вертится, а он бежит, бежит, не чувствует под собою ног… вот уже выбивается из сил… Вдруг кто-то хватает его за ухо. «Ай! кто это?» — «Это я, твоя жена!» — с шумом говорил ему какой-то голос. И он вдруг пробуждался. То представлялось ему, что он уже женат, что все в домике их так чудно, так странно: в его комнате стоил вместо одинокой — двойная кровать. На стуле сидит жена. Ему странно; он не знает, как подойти к ней, что говорить с нею, и замечает, что у нее гусиное лицо. Нечаянно поворачивается он в сторону и видит другую жену, тоже с гусиным лицом. Поворачивается в другую сторону — стоит третья жена. Назад — еще одна жена. Тут его берет тоска. Он бросился бежать в сад; но в саду жарко. Он снял шляпу, видит: и в шляпе сидит жена. Пот выступил у него на лице. Полез в карман за платком — и в кармане жена; вынул из уха хлопчатую бумагу — и там сидит жена… То вдруг он прыгал на одной ноге, а тетушка, глядя на него, говорила с важным видом: «Да, ты должен прыгать, потому что ты теперь уже женатый человек». Он к ней — но тетушка уже не тетушка, а колокольня. И чувствует, что его кто-то тащит веревкою на колокольню. «Кто это тащит меня?» — жалобно проговорил Иван Федорович. «Это я, жена твоя, тащу тебя, потому что ты колокол». — «Нет, я не колокол, я Иван Федорович!» — кричал он. «Да, ты колокол», — говорил, проходя мимо, полковник П*** пехотного полка. То вдруг снилось ему, что жена вовсе не человек, а какаято шерстяная материя; что он в Могилеве приходит в лавку к купцу. «Какой прикажете материи? — говорит купец. — Вы возьмите жены, это самая модная материя! очень добротная! из нее все теперь шьют себе сюртуки». Купец меряет и режет жену. Иван Федорович берет под мышку, идет к жиду, портному. «Нет, — говорит жид, — это дурная материя! Из нее никто не шьет себе сюртука…»

Из серии приятных неожиданностей. Лев Валерьяныч)