Жизнь как творчество

Кадр из самого гениального фильма Вуди Аллена ))

Из очередной серии X-Files узнал (вы не поверите) о некоторых медицинских аспектах состояния Ф. М. Достоевского, который, как известно, был эпилептиком.

Оказывается, существует целый синдром Достоевского (он же синдром Ваксмана-Гешвинда).

Синдром Гешвинда, также известный как синдром Ваксмана-Гешвинда (англ. Waxman-Geschwind syndrome) — характерный синдром изменения личности, наблюдаемый у некоторых пациентов с эпилепсией. Синдром описан Гешвиндом в 1984 году.

Одним из главных его симптомов является болезненная обстоятельность. Синдром имеет тенденцию к обширной и компульсивной гипертрофии в письменной форме Такая гипертрофия характеризуется предельным вниманием к деталям в письменной форме. Некоторые пациенты ведут дневники и записывают дотошные подробности о своей повседневной жизни. В некоторых случаях, тексты пациентов демонстрируют крайнюю заинтересованность в религиозной тематике. Кроме того, эти люди, как правило, имеют плохую манеру изложения или дурной почерк. Писатель Федор Достоевский имел симптомы синдрома Гешвинда, в том числе гиперграфию.

Гиперграфия (Hypergraphia) — стиль письма, для которого характерно чрезмерное многословие, педантическая настойчивость в упоминании многих несущественных деталей и склонность к навязчивым вставкам; все это свидетельствует об имеющемся у человека нарушении психики, которое часто встречается у больных эпилепсией.

Именно такие ощущения у меня остались от «Идиота» — запутанный текст, постоянные отвлечения и несущественные детали, продраться через которые невозможно.

Как интересно передаются по наследству некоторые вещи (как в масштабе отдельной личности, так и всего общества)…

Правнук Федора Достоевского Дмитрий, выступая на том же собрании, что и Путин, отметил, что его предку каторга пошла только на пользу. «Каторга — серьезное горнило. Если эти люди (фигуранты „болотного дела“) пройдут каторгу и тоже станут гениями, то будет хорошо», — сказал потомок русского писателя. Его заявление, как сообщает корреспондент «Ленты.ру», зал встретил аплодисментами.

Отсюда

Стоило на пятнадцать минут открыть Достоевского, и дело чуть не кончилось убийством…

Вот и взялся за большую литературу…

А взявшись, не знаю, что о ней и написать.

Нет, роман безусловно написан блестяще и был прочитан с большим интересом, но… насколько (психологически) здоровы его герои, погрязшие в неразделенной любви, обуреваемые сверх всякой меры страстями?.. Герои, которые избежали бы доброй половины своих проблем, найди они решимость раз и навсегда порвать с теми, кто их не любит, простить тех, кто их, пусть и очень серьезно, обидел…

Но Достоевскому нравится бросать своих героев из одной бездны в другую и наблюдать, что же с ними станется. Финал закономерен: убийство, каторга, умопомешательство, виселица (нужное подчеркнуть).

Насколько каждый из нас, находясь в здравом уме и твердой памяти, может примерить на себя образ Мити Карамазова или, быть может, Смердякова?.. Я, пожалуй, не могу — ни один из них.

Интересно и то, как Достоевский и попавшийся под горячую руку Гоголь смотрят на одну и ту же русскую тройку, а видят совсем разное.

И даже то немногое светлое, что есть в романе, не слишком сглаживает общее впечатление, которое лучше всего выражается словами того же Мити: «Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм!».

Параллельно с Гессе окунулся в Достоевского, которого не открывал со школьных времен, и первое же, что пришло на ум с первых страниц «Братьев Карамазовых» — язык Достоевского в сравнении с языком Гессе гораздо сложнее и приземленнее. Если у Гессе ты паришь над поверхностью земли, то у Достоевского даже поначалу все не так легко. (Правда, это самое первое впечатление — все еще может измениться.)

В связи с этим интересно, что сам Гессе пишет о Достоевском.

О Достоевском трудно сказать что-либо новое. Все, что можно было сказать о нем умного и дельного, уже сказано, все казавшееся когда-то новым и оригинальным устарело в свой черед, но всякий раз, когда в годину горя и отчаяния мы обращаемся к нему, притягательный и страшный образ писателя является нам в ореоле вечно новых тайн и загадок.

Истинным читателем Достоевского не может быть ни скучающий буржуа, которому призрачный мир «Преступления и наказания» приятно щекочет нервы, ни тем более ученый умник, восхищающийся психологией его романов и сочиняющий интересные брошюры о его мировоззрении. Достоевского надо читать, когда мы глубоко несчастны, когда мы исстрадались до предела наших возможностей и воспринимаем жизнь, как одну-единственную пылающую огнем рану, когда мы переполнены чувством безысходного отчаяния. И только когда мы в смиренном уединении смотрим на жизнь из нашей юдоли, когда мы не в состоянии ни понять, ни принять ее дикой, величавой жестокости, нам становится доступна музыка этого страшного и прекрасного писателя. Тогда мы больше не зрители, не сибариты и не критики, а бедные братья среди всех этих бедолаг, населяющих его книги, тогда мы страдаем вместе с ними, затаив дыхание, зачарованно смотрим их глазами в водоворот жизни, на вечно работающую мельницу смерти. И только тогда мы воспринимаем музыку Достоевского, его утешение, его любовь, только тогда нам открывается чудесный смысл его страшного, часто дьявольски сложного поэтического мира.

Интересно, я достаточно уже настрадался, чтобы воспринимать Достоевского? 🙂

P.S. Повторюсь, все впечатления о Достоевском еще впереди.

Сейчас только понял, что уже семь лет прошло с тех пор, когда я в первый и последний раз читал Достоевского. Да и первые семнадцать лет жизни я о нем ничего не знал. Грустно за бесцельно прожитые годы.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного: в десятом классе средней школы в какой-то мере осознать и воспринять Набокова, Достоевского, Ахматову, Толстого почти нереально хотя бы в силу возраста. А бешеный темп заглатывания материала и вовсе не оставляет от очарования русской литературы камня на камне.

Итак, о чем же эта книга? Она — о всепоглощающей власти игры над игроком на фоне всепоглощающей власти любви над человеком. Причем, если игрок в конце концов проигрывается в пух и прах, то любовь по природе своей трагична.

Главный герой этой истории, Алексей Иванович, служит учителем в семье генерала. В доме у генерала гостят француз Де Грие, англичанин мистер Астлей, француженка Mademoiselle Blanche и ее мать Madame De Cominges.

Алексей Иванович влюблен в Полину Александровну, к которой неравнодушны Де Грие и мистер Астлей. Изо всех сил он пытается разбудить в ней чувство, но она холодна к нему.

Генерал на старости лет влюбляется в молоденькую Mademoiselle Blanche, которая думает только о его деньгах. А денег у генерала нет, и эта любовь причиняет ему огромные страдания…

Мне понравилось)