Жизнь как творчество

Еще один интересный венский музей расположился в квартире Фрейда, в которой тот прожил целых сорок семь лет! Читать полностью »

Вернулся к «Пражскому кладбищу», и Эко здесь снова во всей своей разухабистой красе))

Однажды он раздухарился больше обычного. И пива высосал не кружку, а две. И за десертом, нервно куря, потребовал снова принести ему пива. Говорил, махал руками, перевернул солонку, уже вторично.

– Я не столько неловок, – заизвинялся он, – сколько взволнован. Вот уж три дня как нет мне писем от невесты. Она, конечно, не обязана писать каждый день, как ей пишу я, но и затишье для меня подозрительно. Она, знаете, очень хрупкого здоровья. Мне всякий раз боязно оставлять ее. Я без нее не могу, мне требуется поддержка во всех делах. Мне хотелось бы скорей прочесть, что она думает о моем недавнем походе на ужин к господину Шарко. Потому что, знаете ли, месье Симонини, я ведь побывал на торжестве у этого великого человека. Побывал тут на днях. О, не всякому молодому доктору, к тому же приезжему, и вообще иностранцу, выпадает подобная честь.

«Ага-–га, – произнес я мысленно. – Маленький ты семитский выскочка. Хочешь втереться в порядочные семьи, сделать карьеру. А все твои аханья об этой невесте тоже признак сластолюбия, типично иудейского. У вас помыслы постоянно вращаются в сфере пола. Ты о ней ведь думаешь по ночам, ведь правда? Думаешь? Да еще и самоудовлетворяешься, воображая себе эту невесту? Тебе бы тоже полезно было прочесть Тиссо!»

Однако следовало дать ему выговориться.

– Там были гости отборные: молодой месье Доде, сын Альфонса Доде, и доктор Штраус, ассистент Пастера, и профессор Бек из Института, и Эмилио Тоффано, знаменитый итальянский живописец. Этот званый вечер обошелся мне в четырнадцать франков. Превосходный черный жилет с застежками из Гамбурга, новые белые перчатки, новая рубашка и, естественно, фрак, который я надел впервые в жизни. Точно так же я впервые в жизни пошел подстричь в парикмахерской себе бороду на французский манер. Что до вечной моей скованности… Немного кокаина, и я был в состоянии шевелить языком.

– Кокаин? Позвольте, разве это не яд?

– Все на свете может быть ядом, если потреблять в несуразных дозах. Даже вино. Вот уж два года я изучаю кокаин. Чудотворное средство. Видите ли, речь идет об алкалоиде, выделяемом из растения, которое южно–американские туземцы жуют, чтоб легче переносить высокогорный андский климат. В отличие от опия и алкоголя кокаин возбуждает мозговую деятельность, но не имеет вредных последствий. Чудное обезболивающее, незаменимое в офтальмологии, а также для подавления симптомов астмы, для лечения алкоголизма и наркотической зависимости. Избавляет от морской болезни. Полезно при лечении диабета. Как по волшебству снимает чувство голода, усталость, сонливость. Это прекрасный заменитель табака, лекарство от диспепсии, желудочных газов, колик, гастритов, ипохондрии, поясничных болей, сенной лихорадки. Это чудесный способ против туберкулеза и мигрени. При острых кариесах ватку, смоченную четырехпроцентным раствором кокаина, закладывают в пораженную полость, и боль моментально утихает. В особенности известно воздействие кокаина на подверженных депрессии. Он возвращает им самоуважение, бодрит их дух, делает активными и оптимистами.

Доктор уж пил четвертую порцию спиртного. Он так клонился на мой стол и ко мне, как будто бы решил исповедаться. – Кокаин замечателен для меня, для подобных мне, как неоднократно писал я восхитительной Марте. Для тех, кто не считает себя привлекательным. Кто смолоду не был молод, а достигнув тридцати лет, тщился и не умел повзрослеть. Было время, когда во мне говорили только честолюбие и любознательность. Я часто обижался на то, что мать–-природа по милосердной прихоти не напечатлела на моем челе печать гения, которую она случайно и щедро раздаривает людям.

Он вдруг запнулся – подумал, что слишком обнажает душу. Хныкливый иудеишка. Мне захотелось смутить его еще сильнее.

– О кокаине говорят, будто у него афродизийное действие? – проронил я.

Фройд густо покраснел.

– Есть у него и эта способность, будто бы… но я не имею непосредственного опыта. Как мужчина, я нечувствителен к игривостям. А как медик, не интересуюсь проблематикой полового чувства. Хотя в последнее время эта проблематика входит в моду в клинике Сальпетриер. Шарко обнаружил, что пациентка Августина в продвинутой фазе своих истерических приступов дала возможность выявить, что ее первичной травмой было изнасилование, перенесенное в детстве. Естественно, я не отрицаю, что среди травм, приводящих к истерии, могут быть травмы полового характера. Нелепо было бы априори отрицать это. Но по–моему, ошибочно возводить все на свете к вопросу пола. Впрочем, может статься, что меня ограничивает мелкобуржуазная конфузливость…

Долго ли коротко ли, но вооруженный теорией психоанализа Фрейд решил замахнуться на Леонардо нашего да Винчи 😉

Поскольку достоверных и сколько-нибудь детальных сведений о детстве Леонардо по понятным причинам очень мало, Фрейд строит свой анализ по большей части только на одном детском воспоминании художника:

… мне приходит в голову как будто очень раннее воспоминание, что, когда я лежал еще в колыбели, прилетел ко мне коршун, открыл мне своим хвостом рот и много раз толкнулся хвостом в мои губы.

Коршун у древних египтян символизирует мать (так богиня Мут изображалась с головой коршуна), и Фрейду этого уже достаточно, чтобы попытаться его объяснить:

Мать, кормящая грудью ребенка — или, лучше, которую сосет ребенок, — превращена в птицу коршуна, который всовывает свой хвост в рот ребенку. Мы утверждаем, что «coda» коршуна по общеупотребительному в языке замещению может означать не что иное, как мужской половой орган.

Ммм?..

Впрочем, богини-гермафродиты станут только первым этапом на пути во все тяжкие, который закончится ответом на очень интересный вопрос:

Почему же снится многим людям, что они умеют летать? Психоанализ отвечает на это, что летание или превращение в птицу только маскировка другого желания, к разгадке которого ведет не один и словесный и вещественный мост. Если любопытным детям рассказывают, что большая птица, как аист, приносит маленьких детей, если древние изображали фаллос крылатым, если в немецком языке Vogeln – самое употребительное обозначение мужской половой деятельности, у итальянцев мужской орган называется прямо l’uccello (птица), то это только маленькие звенья большой цепи, которые показывают нам, что умение летать во сне означает не что иное, как желание быть способным к половой деятельности. Это есть раннее инфантильное желание.

В общем, как писал Козьма Прутков, глядя на мир, нельзя не удивляться.

***

Впрочем, если отбросить временами слишком прямолинейные и явно подчиненные одной цели выводы Фрейда, останется очень интересная и необычная биография.

Леонардо не предстает здесь окаменелым афинским горшком, как и не служит предметом поклонения восхищенного биографа, так что блеск от этого сокровища слепит тому глаза — здесь мы видим Леонардо человеком. И за это Фрейду как дотошному исследователю спасибо.

В 1909 году по приглашению президента Американской психологической ассоциации Стэнли Холла Фрейд впервые приезжает в Америку и читает пять лекций о психоанализе в университете Кларка. Эти пять лекций и составляют содержание книги.

Несмотря на сжатое изложение материала, воспринимается он неожиданно легко, и эта книга, пожалуй, лучший вариант для тех, кто ничего не слышал о предмете)

Я поймал себя на мысли, что теория Фрейда по большей части на удивление логична. В сильно упрощенном виде ее можно представить так: нам в голову приходит дурная мысль (или что-то иное, идущее вразрез с общепринятыми нормами), мозг включает защитный механизм, и сама мысль и воспоминание о ней полностью вытесняются, но порожденное этой мыслью в прошлом чувство вины никуда не уходит и становится источником неврозов в настоящем.

Фрейд приводит такой пример. У одной из наблюдаемых им пациенток умерла сестра, и вскоре после этого у пациентки заболела нога. Введя пациентку в состояние гипноза, доктор выяснил, что она испытывала сильную любовь к супругу своей сестры и не отдавала себе в этом отчета. Подойдя к гробу сестры, первым делом она подумала: «Теперь он свободен, и я могу на нем жениться». Эта мысль вызвала у нее сильный стыд, была вытеснена сознанием в бессознательное, так что она напрочь забыла о ней. Но оставшееся чувство вины вызывало физическую боль. Рассказав обо всем этом Фрейду в состоянии гипноза, больная почувствовала облегчение.

Но следующий и самый скандальный вывод Фрейда до сих пор вызывает споры: он считает источником всех подобных травм сексуальные расстройства индивида и значительно расширяет понятие сексуальности, возводя ее в ранг источника вообще всего на свете. Так первым половым удовлетворением ребенка становится… сосание материнской груди, а родитель противоположного пола затем рассматривается «как объект эротических желаний». Вот так.

Активное неприятие этого положения публикой Фрейд легко объясняет своей же собственной теорией: у нее, публики, не готовой принять эту вполне объективную истину, происходит то же самое вытеснение 🙂

Что интересно, и у самого Фрейда нет ответа на главный вопрос: «ПОЧЕМУ?»

Прежде всего одно: психоаналитические исследова­ния сводят с действительно удивительной правильно­стью симптомы страдания больных к впечатлениям из области их любовной жизни; эти исследования показы­вают нам, что патогенные желания относятся к эроти­ческим инстинктам, и заставляют нас признать, что расстройствам эротики должно быть приписано наибольшее значение среди факторов, ведущих к заболеванию, — это так для обоих полов.

Я знаю, что этому моему утверждению не очень-то доверяют. Даже те исследователи, которые охотно со­глашаются с моими психологическими работами, склонны думать, что я переоцениваю этиологическую роль сек­суального момента, и обращаются ко мне с вопросом, почему другие душевные волнения не могут дать повода к описанным явлениям вытеснения и образования заме­ны. Я могу на это ответить: я не знаю, почему другие, не сексуальные, душевные волнения не должны вести к тем же результатам, и я ничего не имел бы против это­го; но опыт показывает, что они подобного значения не имеют, и самое большее, что они помогают действию сексуальных моментов, но никогда не могут заменить последних.

Вообще, это многогранная часть его теории, и, как мне кажется, ее нельзя слепо отвергать или слепо с ней соглашаться — каждый должен сам ознакомиться с ней и сделать какие-то свои выводы.

Во всяком случае, я узнал, что Фрейд — это нечто большее, чем сравнение водопроводного крана и пластиковой бутылки с чем бы вы думали. Захотелось почитать его еще. Чего и вам желаю)