Жизнь как творчество

Фото: Википедия

Сегодня ушел из жизни Литл Ричард. Имя более чем известное, при этом я никогда не представлял себе, как он выглядит.

Из Википедии можно почерпнуть массу интересных деталей, дополняющих сухое определение «одного из пионеров рок-н-ролла».

Родился в многодетной семье в штате Джорджия. В детстве регулярно посещал церковь и поэтому был хорошо знаком с духовной музыкой. В самом начале пятидесятых записал несколько синглов в стилях буги-вуги, ритм-энд-блюз и госпел. Вот, например, дебютный сингл.

LITTLE RICHARD — Taxi Blues / Every Hour — RCA 4392 — 1951

Поворотным моментом в его карьере стал 1955 год, когда Литл Ричард заключил контракт с лейблом Specialty Records.

Первые записи для лейбла начались в студии в Новом Орлеане в сентябре 1955 года с продюсером Робертом «Бампсом» Блэкуэллом и группой сопровождения Фэтса Домино. По воспоминаниям Бампса, сессия проходила бледновато; всё, за что он мог зацепиться — песенка «I’m Just a Lonely Guy». Во время перерыва на обед в гостинице «Капля росы» Ричард приметил стоящее на сцене пианино, ударил по клавишам и завопил: «А-уап-бап-а-лумопэ-гуд-годдэм, тутти-фрути, гуд-бути!». Эту песню, «Tutti Frutti», Ричард к тому времени уже исполнял на своих концертах. Характерный текст Литла Ричарда, полный жаргона, который певец подцепил где-то на Юге, и для непривычного слушателя не имеющий никакого смысла, был в срочном порядке подправлен в студии Дороти Лабостри, которая убрала региональный жаргон и непристойные мотивы. Получив текст за пятнадцать минут до окончания сессии, Ричард и Бампс осуществили запись (несмотря на то, что голос Ричарда был уже порядком перегружен).

Little Richard — Tutti Frutti (1956)

Примерно так и появился на свет рок-н-ролл 🙂 Остальное — уже история 🙂

Добавлю лишь пару-тройку хрестоматичных (но оттого не менее ярких) вещей, хорошо знакомых мне по ранним битловским альбомам и бутлегам.

Little Richard — Lucille (1957) [Long Version, High Quality Sound]

Как здорово, что благодаря ютубу теперь можно увидеть, как все это было )

Little Richard — Long Tall Sally — 1956

Литл Ричард оказал огромное влияние на всё последующее развитие музыки и на целые поколения музыкантов — от Джеймса Брауна и Отиса Реддинга до Боба Дилана, Пола Маккартни и Джорджа Харрисона, Мика Джаггера и Кита Ричардса — список можно продолжать бесконечно! Элтон Джон в своей автобиографии писал: «When I saw Little Richard standing on top of the piano, all lights, sequins and energy, I decided there and then that I was going to be a rock ‘n’ roll piano player!». А Дэвид Боуи, услышав «Tutti Frutti», просто сказал: «I heard God».

Поэтому не будет преувеличением сказать, что Литл Ричард по-настоящему повлиял на жизнь каждого из нас. Ну, по крайней мере, музыка без него была бы другой, это точно.

The Beatles — Kansas City

Ровно год назад где-то среди многочисленных съемочных павильонов фабрики грез… )

Автор легендарного четырехчасового видео, раскрывающего все тайны сериала «Твин Пикс», выпустил коротенькое полуторачасовое дополнение 🙂 В нем раскрываются некоторое второстепенные персонажи, но главное — вся схема еще раз накладывается на весь сериал и отдельно — на его пилотный эпизод (оказывается, существует немного удлиненная версия пилотного эпизода, которая была снята на случай, если этим все и закончится — и она представляет собой полностью законченную реализацию основной идеи всего сериала!).

Twin Peaks Actually Explained: EVEN MORE Evidence

Я посмотрел это залпом и испытал редкое удовольствие — ведь в жизни почему-то осталось так мало вещей, которые по-настоящему заставляют мозг работать 🙂 И гораздо больше — тех, которые лишь создают видимость этого — например, ютуб в целом, который скорее отупляет и ограничивает кругозор при всей его кажущейся свободе и всеохватности (причем, чтобы это понять, даже не нужно заходить в топ), ну, или программы на радио «Эхо Москвы» 🙂 В общем, это хорошая идея для нового сериала, кто бы его ни снял — ну, «Хаксли победил Оруэлла» и все такое 🙂

Но вернемся к «Твин Пикс» и к этому потрясающему разбору! (Чтобы дождаться которого, конечно же, стоило ждать все эти тридцать лет! :)).

Масса интересных деталей. Например, Линч был раздосадован тем, что за два сезона никто так и не понял его идею (что, прямо скажем, неудивительно), и в самом начале девяностых, когда сериал повторяли на одном из кабельных каналов, Линч решил, что это его последний шанс, и скрепя сердце включил в начало каждой серии подводку от нового персонажа, Дамы с поленом, которая «прямым текстом» (насколько это возможно у Линча :))) объясняла все, что, собственно, происходит! Но, видимо, снова никто ничего не понял 🙂

И каково это вообще — делать что-то и знать заранее, что мало кто сможет понять это 🙂

Отдельно чуть более подробно, чем в прошлом видео, разбирается финал третьего сезона и сама суть третьего сезона — и снова, теперь с новой порцией печали, понимаешь, что четвертого сезона, несмотря на некоторые слухи о нем, точно не будет…

В общем, я получил какое-то неземное удовольствие от всего этого и в очередной раз осознал то, насколько Дэвид Линч — гений. Которому в общем почти все равно, сможет ли кто-то когда-либо понять его замысел, но замысел от этого ничуть не становится хуже. Потрясающе.

Невероятно, но факт: все рассказы, пьесы и сценарии Вуди Аллена, написанные за последние семьдесят лет, были напечатаны на одной и той же машинке, которую Вуди приобрел в самом начале пятидесятых! 🙂

Машинка до сих пор в прекрасном состоянии (недаром когда Вуди покупал ее, продавец заметил: «Да она еще Вас переживет»), и посмотреть на нее можно вот в этом коротком ролике.

Милейшая деталь: когда собеседник Вуди спрашивает: «Вот вы не пользуетесь текстовыми процессорами. А что делать, если нужно вырезать и вставить текст?». И Вуди не моргнув глазом достает… ножницы и несколько степлеров 🙂

Woody Allen & his Typewriter

Ну, и невероятно экспрессивный фрагмент, который вдохновил меня на это небольшое исследование:

At sixteen I treated myself to a new typewriter, an Olympia portable. I’ve typed everything I’ve ever written on it, my scripts, plays, stories, casuals (that’s what those funny pieces in the «New Yorker» are called.) To this day I can’t change the ribbon. My wife does it for me, but for years when I was single I had an acquaintance whom I invited over for dinner anytime my ribbon needed changing. After dinner I’d casually bring up the subject of typewriters and how exciting they are and suggest how much fun it might be to change the ribbon on mine. We’d retire to the study and I’d put on some music. I remember his favorite for changing was the Khachatiurian Sabre Dance. The intensity of the piece excited him as I’d slip him a fresh ribbon and say, Let’s see if you still have your old touch. Taking the challenge, he’d change my ribbon in a mad fury, finishing with a flourish and a grand bow while I feigned amazement at his manual dexterity. After that, he was all perspiration and heavy breathing, but at least I could go on pounding out my sublime monkeyshines till the letters on the page would once again grow faint and I’d have to have him back for meatloaf.

Заглянув в вездесущие новости, зачем-то узнал, что с эфира сняли очередной выпуск программы «Бесогон ТВ». Решил (в первый раз в жизни) посмотреть, что это такое.

Снятый с эфира выпуск БесогонTV «У кого в кармане государство?»

И хватило буквально первых семи секунд, чтобы понять все! Просто волосы стынут в жилах)

Ну как же это ПРЕКРАСНО!!!

Лапенко. ФРАГМЕНТ ФАНТАСТИЧЕСКОГО Х/КФ «КАТАМАРАНОГЕДДОН»

Не теряет актуальности, увы.

Подношение Интересному Времени. Песня 25. Странный Вопрос.

И еще один невероятно трогательный, хотя и мрачный фрагмент — о пользе мнолетнего психоанализа (и ее отсутствии):

I was still knocking out one-liners with David O. Alber to furnish gags for the tabloids. If I could be a writer for Bob Hope, that would do it. But living in the future I would be a playwright and oddly not like George S. Kaufman, my idol from days past, but like Eugene O’Neill or Tennessee Williams. Of course right now I was failing out of summer school and I was called before a panel of deans. A panel of deans is not like an exaltation of larks. It’s more like a bevy of ghouls. It’s a humorless quartet who are there to tell you you’re out. I listened politely as they indicted me on several counts from being a no-show to failing everything. They asked me my goal in life. I said, to forge in the smithy of my soul the unmated conscience of my race and see if it could be mass-produced in plastic. They looked at one another and suggested I see a psychiatrist. I said I worked professionally and got along well with everyone and why would I need a psychiatrist? They explained that I was in the world of show business where everybody’s crazy. I didn’t think a shrink was the worst idea, since despite all my creative interests and promising start as a comedy writer along with all of the love I was shown growing up, I still experienced some moderate feelings of anxiety—like when you’re buried alive. I was not happy; I was gloomy, fearful, angry, and don’t ask me why. Maybe it was in my bloodstream or maybe it was a mental state that set in where I realized the Fred Astaire movies were not documentaries.

I started seeing a highly recommended psychiatrist named Peter Blos once a week shortly after my expulsion, and although he was a terrific guy, it didn’t do me much good. He eventually suggested I see a psychoanalyst four times a week, where I lay on a couch and was encouraged to say everything that came to mind, including describing my dreams. I did that for eight years and cleverly managed to avoid any progress. I finally outlasted him and he came in one day waving a white flag. I saw three more shrinks in my life. First was a very fine man named Lou Linn, whom I saw twice a week in a face-to-face situation. He was quite brilliant, but I easily outfoxed him and remained safely uncured. Then I saw a very bright lady for maybe fifteen years. That was more therapeutic and helped me over some of life’s tribulations, but no real changes for the better in my personality occurred. Finally a highly recommended doctor who has tried face-to-face therapy with me, couch psychoanalysis for a period, and back to face-to-face therapy, and I’m still able to fend off any meaningful progress.

So I’ve had many years of treatment and my conclusion is, yes, it has helped me, but not as much as I’d hoped and not in the way I’d imagined. I made zero progress on the deep issues; fears and conflicts and weaknesses I had at seventeen and twenty, I still have. The few areas where the problems are not so embedded, where one needs a little help, a push, maybe I got some relief. (I can go to a Turkish bath without having to buy out the room.) For me the value was having a person to be around to share my suffering with; hitting with the pro in tennis. Also for me a big plus was the delusion I was helping myself. In the blackest times it’s nice to feel you’re not just lying dormant, a passive slug being pelted by the irrational lunacy of the universe, or even by tsuris of your own making. It’s important to believe you’re doing something about it. The world and the people in it may have their boots on your throat, stomping the very life out of you, but you’re going to change all of that, you’re taking heroic action. You’re free-associating. You’re remembering those dreams. Maybe writing them down. At least once a week you’re going to discuss this with a trained expert, and together you will understand the awful emotions causing you to be sad, frightened, raging, despairing, and suicidal. The fact that solving these problems is illusory and you will always remain the same tormented wretch, unable to ask the baker for sehnecken because the word embarrasses you, doesn’t matter. The illusion you’re doing something to help yourself helps you. You somehow feel a little better, a little less despondent. You pin your hopes on a Godot who never comes, but the thought he might show up with answers helps you get through the enveloping nightmare. Like religion, where the illusion gets one through. And being in the arts, I envy those people who derive solace from the belief that the work they created will live on and be much discussed and somehow, like the Catholic with his afterlife, so the artist’s «legacy» will make him immortal. The catch here is that all the people discussing the legacy and how great the artist’s work is are alive and are ordering pastrami, and the artist is somewhere in an urn or underground in Queens. All the people standing over Shakespeare’s grave and singing his praises means a big goose egg to the Bard, and a day will come—a far-off day, but be sure it definitely is coming—when all Shakespeare’s plays, for all their brilliant plots and hoity-toity iambic pentameter, and every dot of Seurat’s will be gone along with each atom in the universe. In fact, the universe will be gone and there will be no place to have your hat blocked. After all, we are an accident of physics. And an awkward accident at that. Not the product of intelligent design but, if anything, the work of a crass bungler.

Чудесный образец )

Лапенко.ЗАГАДКА ДЫРЫ. ПОРОСЯЧИЙ БУНТ.

В детстве меня невероятно привлекали разнообразные закадровые секреты телевизионных программ (да и сейчас отчасти тоже — наверное, с точки зрения современного психоанализа это что-то означает). И буквально на днях довольно случайно увидел в инстаграме «Что? Где? Когда?» почти часовой ролик с невероятным количеством интересного бэкстейджа и не мог оторваться 🙂

После просмотра этого ролика для меня, наконец, сложились в единое целое все компоненты программы с точки зрения того, кто и как это делает.

Что здесь интересного: ПТС (передвижная телевизионная станция) и работа режиссера во время эфира изнутри; комната звукорежиссеров и их нечеловеческий труд во время минуты обсуждения и странный бонус — команда Виктора Сиднева, которая перед игрой «разогревается» песней о том, как на поле танки грохотали — зрелище во всех отношениях сюрреалистическое 🙂

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от «ЧТО? ГДЕ? КОГДА?» (@chto_gde_kogda) 15 Апр 2020 в 2:55 PDT

А Борис Борисович написал новую песню — о текущем моменте 🙂 Помимо тепла и солнца — здесь еще парочка ненавязчивых самоцитат 🙂

Подношение Интересному Времени. Песня 21. Современная Песня ( Не Выходи За Дверь )

Сегодня неудачный день для нефти WTI — она упала на 2536% — с 17 долларов до -0,7 доллара :)))))

Цена на нефть стала отрицательной впервые в истории!

Кажется, что-то будет с российской экономикой (и прогнозы Юрия Шевчука сбываются!).

В прошлом году на youtube появилось четырехчасовое видео, которое начиналось с того, что его автор обещал, что в ближайшие несколько часов раскроет все загадки сериала «Твин Пикс», над которыми прогрессивная общественность ломала голову последние тридцать лет. И что узнав ответы на все вопросы, никто из нас уже не сможет воспринимать все это как прежде.

Twin Peaks ACTUALLY EXPLAINED (No, Really)

Тогда я посмотрел первые несколько минут, состоящие целиком из дисклеймеров, и подумал, что, пожалуй, не стоит знать ответы на все вопросы 🙂

Но так случилось, что на днях на одном сайте увидел текст. А текст — это не видео, там как ни старайся, все равно что-то да прочтешь 🙂

Так я узнал ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого 🙂

Осторожно — дальше бесконечные спойлеры!

Агент Дейл Купер — это зритель «Твин Пикса» (кстати, агенты Честер Дезмонд и Сэм Стэнли в «Огонь, иди со мной» — тоже олицетворяют зрителей). У него феноменальная интуиция и поэтому ему легко дается расследование — но если проследить за развитием сериала, оказывается, что все, что Купер «чувствует», зрители уже видели в предыдущих сценах — он просто это повторяет. Его расследование — это свет, который противостоит жестокости и тьме.

Боб — это зло ради развлечения телезрителей. В третьем сезоне показано, что в момент рождения Боба после ядерного взрыва из головы Пожарного рождается Лора Палмер как добро в противовес Бобу.

Кофе и машинное масло — олицетворяют одно и то же. Это топливо сюжета. Купер пьет кофе — и расследование движется, проливая свет на убийство Лоры; Масло — топливо для «плохого» огня, из-за него горит лесопилка, в нем отражается красная комната.

Ну, а если в целом, то «Твин Пикс» — это шоу о развлекательном телевидении вообще, а точнее — о телевидении, в котором на тот момент все большую роль начинает играть жестокость (автор ролика использует термин «consumable violence»), которая привлекает зрителя, но оставляет у него внутри только пустоту.

Линч захотел создать сериал, в котором добро и зло были бы сбалансированы, в котором зло (Боб) существует только затем, чтобы показать, как важно добро (Купер/Лора), в котором не нужно раскрывать убийцу Лоры Палмер, потому что после этого зритель потеряет всякий интерес к ее личности, но, напротив, нужно рассказать о том, какой она была.

Все получалось до того момента, когда телеканал ABC настоял на том, чтобы во втором сезоне убийца Лоры Палмер все же был раскрыт. Как и подозревал Линч, после раскрытия убийцы зрители потеряли к шоу всякий интерес, и именно поэтому в самом конце второго сезона в Купера (который олицетворяет зрителей) вселяется Боб, олицетворяющий зло ради удовольствие зрителей.

Помимо прочего, «Твин Пикс» — это все тогдашние сериалы и мыльные оперы в одном. Все персонажи «Твин Пикс» за исключением Дэйла Купера, который олицетворяет зрителей, дамы с поленом и агента Филиппа Джеффриса (его играет Дэвид Боуи) — на самом деле персонажи сериала! Они одномерны и невыразительны, на их лицах иногда можно увидеть мерцание экрана телевизора или даже луч прожектора, и они не знают, что находятся в телешоу! Красная комната — это пространство между кулисами кинотеатра! Купер олицетворяет наш зрительский интерес к происходящему, именно поэтому он просто повторяет все то, что мы уже видели в предыдущих сценах! Ну, и много-много-много-много деталей! Например, кофе — это двигатель расследования и топливо для Купера и зрительского интереса 🙂

Это невероятно интересный взгляд на сюжет, до которого я бы никогда не додумался 🙂 И это потрясающее новое прочтение, которое невероятно обогащает восприятие давно знакомого!

Что касается видео, то я его посмотрел, и должен сказать, что это невероятное, масштабное, не имеющее аналогов исследование вселенной «Твин Пикс». И оно действительно дает ответы на 99% всех вопросов (по степени прозрачности превращая «Твин Пикс» в «Малхолланд Драйв» :)))! И сам Линч где-то отмечал, что хотя при просмотре его работ создается ощущение, что это исключительно эмоции, сны и грезы — на самом деле, очень часто за этим стоит полностью цельный и связный сюжет, просто мы его не понимаем. Так и с «Твин Пикс» — при кажущейся хаотичности (особенно в третьем сезоне) все это, как оказывается, очень четкая и тщательно выстроенная вселенная.

Особенно интересна трактовка третьего сезона, который мне показался безгранично радостным и бесшабашным, но на самом деле знаменует собой смерть вселенной «Твин Пикс», например, в последние минуты последней серии мы оказываемся в самом что ни на есть реальном мире, в котором у Купера и Лоры Палмер уже другие имена. И это приводит нас к печальному заключению: несмотря на недавние слухи, четвертого сезона, судя по всему, точно не будет.

Ну, и отдельное удовольствие — это детали. Я все же очень рад, что узнал ответы на следующие вопросы:

1. Совы — не то, чем кажутся. А что?
2. Почему значительная часть действия в первых двух сезонах происходит на лесопилке?
3. That gum you like is going to come back in style. Какая такая жевательная резинка?

Ну, и еще на сотню-другую вопросов я тоже узнал ответы 🙂 Сказать, что я впечатлен (и жизнь теперь точно прошла не зря), это не сказать ничего! Хотя и немного грустно, что здесь не так много романтики, как казалось, что Купер — это во многом «технический» персонаж и что четвертого сезона не будет…

Чудо.

Подношение Интересному Времени. Песня 17. Та, Которую Я Люблю

И еще один потрясающе интересный фрагмент!

Some of the teachers would keep kids after school as punishment but it always the Jewith kids. Why? Because we’re shifty little usurers and in keeping us after school, we’d be late or couldn’t attend Hebrew school. Now unbeknownst to them, this punishment to me, if I may use a Yiddish word, was a mitzvah. I hated Hebrew school as much as public school and now I’m going to tell you why. First of all, I never bought into the whole religious thing. I thought it was all a big hustle. Didn’t ever think there was a God; didn’t think he’d conveniently favor the Jews if there was one. Loved pork. Hated beards. The Hebrew language was too guttural for my taste. Plus it was written backwards. Who needed that? I had enough trouble in school where things were written left to right. And why should I fast for my sins? What were my sins? Kissing Barbara Westlake when I should’ve been hanging up my coat? Fobbing a plug nickel off on my grandpa? I say live with it, God, there’s much worse. The Nazis are putting us in ovens. First attend to that. But as I said, I didn’t believe in God. And why did the women have to sit upstairs m the synagogue? They were prettier and smarter than the men. Those hirsute zealots who wrapped themselves in prayer shawls on the premier level, nodding up and down like bobbleheads and kissing a string up to some imaginary power who, if he did exist, despite all their begging and flattery, rewarded them with diabetes and acid reflux.

Not worth my time, and my time was the great rub here. I couldn’t wait till the three o’clock bell rang and I was freed from public school so I could hit the streets and the schoolyard and play ball but oh no, to have to pack that in and go sit in a Hebrew class reading words, the meaning of which were never taught to us, and learning how the Jews had made a special covenant with God, but unfortunately failed to get anything in writing. But I went. Parental pressure, my allowance, the threat of no radio, not to mention I’d get hit. My mother hit me every day at least once. Hitting was very de rigueur in those days, though my father only did once, when I told him to tuck off and he made his displeasure known with a genfle tap across my face that gave me an unimpeded view of the Aurora Borealis. But mom whacked me every day and it was the old Sam Levenson joke—»Maybe I don’t know what you did to deserve it, but you do.» And so it came to pass that I was eventually bar mitzvahed and so had to take special bar mitzvah lessons and sing in Hebrew—and let me tell you, as they say in the Old Testament, there was much wailing and gnashing of teeth.

My mother was the observant one. Because of her, we kept a kosher home. She was pretty strict about dietary laws that forbid pork, bacon, ham, lobster, and many delectable treats available to lucky infidels. To keep my mother placated, Dad faked being observant, but he couldn’t hide his addiction to tasty contraband and gobbled pig meat and shellfish like the Assyrians fell upon the fold. Hence, once in a while at a restaurant, I got to knock off a meal Yahweh, as his friends call him, hadn’t signed off on. I remember what a treat it was when at eight, my father first took me to Lundy’s, the legendary seafood restaurant in Brooklyn where I could pig out on clams, oysters, and shellfish, confident God was nowhere near Sheepshead Bay that day. Lundy’s was the first time I was ever given a finger bowl. I’d never heard of anything so astonishing as finger bowls, and it was a thoroughly exhilarating experience using one. Like having your own swimming pool. So impressed was I that two years later, when my aunt took me there for a shore dinner, all I could think of was, this joint has finger bowls. Consequently, when we ordered steamers and the clam broth was served with them, I was convinced this most be the finger bowl. Intensely excited, my certainty overrode Aunt Ann’s muddled skepticism, and the two of us sat there washing our hands in the clam broth. It was not until the actual finger bowls arrived at the end of the meal did my aunt realize she’d been right and struck me affectionately a number of times, perhaps twelve or fourteen, on the head with her purse.